Древняя Греция прочно ассоциируется в нашем представлении с культом здорового тела, гармоничного развития тела и духа. Это связвано с греческой традицией спортивных состязаний, в которых принимали участие обнаженные атлеты, с формированием эстетического культа «доброго в прекрасном» (калокагатии), когда физически развитый человек считался и нравственно совершенным. Это нашло отражение и в искусстве древней Эллады. По мере складывания идеала калокагатии эллины стали наделять своих богов, которым они приписывали человеческие черты, прекрасным телом. Соответственно, небожителей и героев изображали обнаженными. Эта общепризнанный факт, который никем не оспаривается. Гораздо сложнее обстоит дело с интерпретацией изображений обнаженных воинов в греческом искусстве. Существует две противоположные концепции относительно этого вопроса.
Согласно первой из них, некоторые греческие гоплиты начиная с VII в до н.э., намеренно вступали в бой обнаженными, демонстрируя таким образом презрение к смерти, стремясь уподобиться богам и героям. Традиция эта просуществовала до начала III в до н.э. Ее связывают также с агональным духом спортивного состязания, видя в битве состязание особого рода, в котором участвуют обнаженные атлеты-воины. Кроме того, педерастия, существовавшая в греческих полисах, приводила к тому, что некоторые воинские объединения (например, фиванский «Священный отряд») комплектовались из пар возлюбленных, это способствовало более высокому боевому духу, сплоченности. В то же время, эта концепция базируется в основном на изобразительных источниках, которые сами по себе условны, а в письменных источниках подверждения не находит. Этим обусловлена ее уязвимость для критики. Кроме того, среди ее сторонников нет единого мнения о распространенности этого явления. Ее активно отстаивает Н. Секунда, а наиболее корректно и полно изложил А.К. Нефедкин.
Сторонники второй концепции считают, что греческие гоплиты не обнажались специально перед битвой. В отличие от их оппонентов у них есть серьезный аргумент,— свидетельства письменных источников. По ним можно проследить историю традиции обнажения атлетов. Можно проследить обнажение земледельцев в сельских работах (Гесиод. Труды и дни. 391), воинов на бивуаке, во время каких-то работ (Ксеннофонт, Анабасис, IV, 4, 12). В то же время, все свидетельства относительно битв дают нам картину облачения воинов в лучшую одежду. Эту концепцию развернуто представил в своей статье Д.П. Алексинский.
Вот некоторые свидетельства, касающиеся одежды греков на войне. Ксенофонт в своей «Лаконской политии»(Лаконская полития, XI, 3) отмечает, что Ликург приказал лакедемонянам носить одежду кроваво-красного цвета и бронзовые щиты. Плутарх (Моралии, 238) свидетельствует, что кроваво-красная одежда наводила ужас на неопытного противника и делала менее заметными ранения.
См. Плутарх, Ликург,22: «Во время войны правила поведения молодых людей делались менее суровыми: им разрешалось ухаживать за своими волосами, украшать оружие и одежду...»
Ксенофонт, Анабасис, I, 2: «Кир сперва произвел смотр варварам; они проходили перед ним, построенными по эскадронам и полкам. Затем он смотрел эллинов, проезжая вдоль рядов на колеснице, а киликиянка – в закрытой повозке. На всех эллинах были медные шлемы, красные хитоны и кнемиды, а щиты были вынуты из чехлов».
Ксенофонт, Анабасис, III, гл. 2, 7:
«После этого выступил Ксенофонт, облаченный в свой лучший воинский наряд. Он полагал, что если боги даруют победу, то тогда и самый блестящий наряд будет уместен, а если ему суждено умереть, то человек, считающий себя достойным прекрасного одеяния, должен в нем встретить свою кончину».
Плутарх. Александр, XXII: «Приказав передать это Пармениону, Александр надел шлем. Все остальные доспехи он надел еще в палатке: сицилийской работы гипендиму с поясом, а поверх нее двойной льняной панцирь, взятый из захваченной при Иссе добычи. Железный шлем работы Теофила блестел так, словно был из чистого серебра. К нему был прикреплен усыпанный драгоценными камнями железный щиток, защищавший шею. Александр носил махайру, подарок царя китийцев, удивительно легкую и прекрасной закалки; в сражениях махайра обычно была его главным оружием. Богаче всего был плащ, который царь надел поверх доспехов. Это одеяние работы Геликона Старшего Александру подарили в знак уважения жители города Родоса, и он, готовясь к бою, всегда надевал его».
С другой стороны, спровоцированные ситуацией, случаи обнажения перед боем оговариваются особо. Например, при переправе через реку,— Ксенофонт, Анабасис, книга IV, глава III,16: «…Дойдя до переправы через реку и до скал, эллины построились, сам Хирисоф первым увенчал голову венком, снял одежду, взял оружие и велел остальным последовать его примеру, а лохагам отдал приказ вести лохи прямыми колоннами, одним с правой, другим с левой от него стороны…» . Или описанный Плутархом и Элианом случай со спартанцем Исадом, который выскочил на врагов из палестры, где упражнялся, голый и умащенный маслом (Плутарх, Агесилай, 34,8-11; Элиан, Пестрые рассказы, VI,3). Если бы такие случаи были распространены, их бы не оговаривали специально. Кроме того, кажущееся противоречие между случаями обнажения в быту и его редкостью в бою вполне объяснимо. При ремесленных работах обнажение диктовалось простым прагматизмом,— нежеланием пачкать и изнашивать одежду. Нагота атлетов имеет различные толкования, ее происхождение до конца неясно. Но при тренировках в гимнасии или палестре греки натирались маслом, которое соскабливали после тренировки вместе с потом и грязью. Одежда бы в этом случае сильно пачкалась. В то же время воин, вступающий в бой, обычно начищал оружие и доспехи, умащивал и расчесывал волосы, надевал лучший хитон. Здесь не уместны аналогии с ремесленными работами, буднями в лагере, или спортивным состязанием. В бою воин должен был достойно встретить свою судьбу. И нарядная одежда, как и остальное эффектное боевое убранство, подчеркивала это. Лакедемонян хоронили, прикрыв красным воинским плащом (Плутарх, Ликург, 27, 1).
Наличие обуви также подтверждается источниками. Наример, Ксенофонт, Анабасис, IV, 5, 14: «Если кто-либо ложился, не сняв обуви, то ремни врезались ему в ноги и обувь примерзала, ведь поскольку старая обувь износилась, башмаки, так называемые карбатины, были сделаны из недавно содранной бычачьей кожи»,— это описание наемников, людей опытных, бывалых, и не изнеженных. Известен особый тип лаконских сандалий, —хаплы (haplai, «одна подошва»). Их связывают с встречающимися в репрезентативных источниках сандалиями с открытыми носками и язычком сверху.
Согласно первой из них, некоторые греческие гоплиты начиная с VII в до н.э., намеренно вступали в бой обнаженными, демонстрируя таким образом презрение к смерти, стремясь уподобиться богам и героям. Традиция эта просуществовала до начала III в до н.э. Ее связывают также с агональным духом спортивного состязания, видя в битве состязание особого рода, в котором участвуют обнаженные атлеты-воины. Кроме того, педерастия, существовавшая в греческих полисах, приводила к тому, что некоторые воинские объединения (например, фиванский «Священный отряд») комплектовались из пар возлюбленных, это способствовало более высокому боевому духу, сплоченности. В то же время, эта концепция базируется в основном на изобразительных источниках, которые сами по себе условны, а в письменных источниках подверждения не находит. Этим обусловлена ее уязвимость для критики. Кроме того, среди ее сторонников нет единого мнения о распространенности этого явления. Ее активно отстаивает Н. Секунда, а наиболее корректно и полно изложил А.К. Нефедкин.
Сторонники второй концепции считают, что греческие гоплиты не обнажались специально перед битвой. В отличие от их оппонентов у них есть серьезный аргумент,— свидетельства письменных источников. По ним можно проследить историю традиции обнажения атлетов. Можно проследить обнажение земледельцев в сельских работах (Гесиод. Труды и дни. 391), воинов на бивуаке, во время каких-то работ (Ксеннофонт, Анабасис, IV, 4, 12). В то же время, все свидетельства относительно битв дают нам картину облачения воинов в лучшую одежду. Эту концепцию развернуто представил в своей статье Д.П. Алексинский.
Вот некоторые свидетельства, касающиеся одежды греков на войне. Ксенофонт в своей «Лаконской политии»(Лаконская полития, XI, 3) отмечает, что Ликург приказал лакедемонянам носить одежду кроваво-красного цвета и бронзовые щиты. Плутарх (Моралии, 238) свидетельствует, что кроваво-красная одежда наводила ужас на неопытного противника и делала менее заметными ранения.
См. Плутарх, Ликург,22: «Во время войны правила поведения молодых людей делались менее суровыми: им разрешалось ухаживать за своими волосами, украшать оружие и одежду...»
Ксенофонт, Анабасис, I, 2: «Кир сперва произвел смотр варварам; они проходили перед ним, построенными по эскадронам и полкам. Затем он смотрел эллинов, проезжая вдоль рядов на колеснице, а киликиянка – в закрытой повозке. На всех эллинах были медные шлемы, красные хитоны и кнемиды, а щиты были вынуты из чехлов».
Ксенофонт, Анабасис, III, гл. 2, 7:
«После этого выступил Ксенофонт, облаченный в свой лучший воинский наряд. Он полагал, что если боги даруют победу, то тогда и самый блестящий наряд будет уместен, а если ему суждено умереть, то человек, считающий себя достойным прекрасного одеяния, должен в нем встретить свою кончину».
Плутарх. Александр, XXII: «Приказав передать это Пармениону, Александр надел шлем. Все остальные доспехи он надел еще в палатке: сицилийской работы гипендиму с поясом, а поверх нее двойной льняной панцирь, взятый из захваченной при Иссе добычи. Железный шлем работы Теофила блестел так, словно был из чистого серебра. К нему был прикреплен усыпанный драгоценными камнями железный щиток, защищавший шею. Александр носил махайру, подарок царя китийцев, удивительно легкую и прекрасной закалки; в сражениях махайра обычно была его главным оружием. Богаче всего был плащ, который царь надел поверх доспехов. Это одеяние работы Геликона Старшего Александру подарили в знак уважения жители города Родоса, и он, готовясь к бою, всегда надевал его».
С другой стороны, спровоцированные ситуацией, случаи обнажения перед боем оговариваются особо. Например, при переправе через реку,— Ксенофонт, Анабасис, книга IV, глава III,16: «…Дойдя до переправы через реку и до скал, эллины построились, сам Хирисоф первым увенчал голову венком, снял одежду, взял оружие и велел остальным последовать его примеру, а лохагам отдал приказ вести лохи прямыми колоннами, одним с правой, другим с левой от него стороны…» . Или описанный Плутархом и Элианом случай со спартанцем Исадом, который выскочил на врагов из палестры, где упражнялся, голый и умащенный маслом (Плутарх, Агесилай, 34,8-11; Элиан, Пестрые рассказы, VI,3). Если бы такие случаи были распространены, их бы не оговаривали специально. Кроме того, кажущееся противоречие между случаями обнажения в быту и его редкостью в бою вполне объяснимо. При ремесленных работах обнажение диктовалось простым прагматизмом,— нежеланием пачкать и изнашивать одежду. Нагота атлетов имеет различные толкования, ее происхождение до конца неясно. Но при тренировках в гимнасии или палестре греки натирались маслом, которое соскабливали после тренировки вместе с потом и грязью. Одежда бы в этом случае сильно пачкалась. В то же время воин, вступающий в бой, обычно начищал оружие и доспехи, умащивал и расчесывал волосы, надевал лучший хитон. Здесь не уместны аналогии с ремесленными работами, буднями в лагере, или спортивным состязанием. В бою воин должен был достойно встретить свою судьбу. И нарядная одежда, как и остальное эффектное боевое убранство, подчеркивала это. Лакедемонян хоронили, прикрыв красным воинским плащом (Плутарх, Ликург, 27, 1).
Наличие обуви также подтверждается источниками. Наример, Ксенофонт, Анабасис, IV, 5, 14: «Если кто-либо ложился, не сняв обуви, то ремни врезались ему в ноги и обувь примерзала, ведь поскольку старая обувь износилась, башмаки, так называемые карбатины, были сделаны из недавно содранной бычачьей кожи»,— это описание наемников, людей опытных, бывалых, и не изнеженных. Известен особый тип лаконских сандалий, —хаплы (haplai, «одна подошва»). Их связывают с встречающимися в репрезентативных источниках сандалиями с открытыми носками и язычком сверху.
